Хренодерский переполох - Страница 42

– После Сартакля боюсь собственной тени, – печально доложил он сове.

Птица на ветках гулко ухнула, словно соглашаясь с нежитью.

Но тут вампир вспомнил про домашнего демона, который служил чем-то вроде помощника и библиотекаря одновременно. Многие старые вампирские рода держали у себя призванных на служение демонов. Ритуал призыва был невероятно сложен и требовал от участников, помимо опыта участия в ритуалах, еще и больших энергетических затрат, поэтому на подобное могли решиться только сильнейшие из элиты. Валсидалу повезло дважды: его угораздило родиться Алукардом и при этом не участвовать в призыве, так как этим вопросом озаботился кто-то из старших. Теперь Валсидалу оставалось лишь пожинать плоды трудов своих предков.

Впрочем, чтобы спросить что-либо у домашнего демона, нужно было сначала найти средство связи и уж потом пытаться вызвать библиотекаря на разговор. Но вампир сильно сомневался, что это ему удастся. Дело в том, что для переговоров с демоном необходимо как минимум зеркало, а такую роскошь в селе не найти. Можно, конечно, найти какую-нибудь гладкую металлическую поверхность и отполировать ее до блеска. Только каждый металл имеет в магии свою специфику, что сводит попытки связи с его помощью практически к нулю. Лучше зеркала был только магический шар. Но это вообще из ряда чудес невозможных.

Некоторое время вампир пребывал в поисках выхода из сложившейся ситуации. Мысли его неизменно возвращались то к обозленной упырице, то к Сартаклю, то к лежащему на земле мертвому дракону. Озеро! – осенило его. Поверхность водоема достаточно гладкая и отражающая. Гадов и монстров, в изобилии проживающих на его берегах, Валсидал, конечно, опасался, но планировал распугать их с помощью толстой палки. Как раз нужных размеров ветку он видел буквально под ногами. Но палка оказалась против, чтобы ее хватали грязными руками, она тонко и страшно взвизгнула, после чего нагло вцепилась в беззащитную кисть зубами. Валсидал взвыл благим матом и принялся отдирать рычащую агрессоршу. Удался сей подвиг далеко не сразу. Сухая с виду ветка отчаянно цеплялась неизвестно откуда взявшимися костяными зубами, норовя вырвать приличный кусок плоти, видимо чисто на память. В конце концов, это ему удалось, но с большим трудом. Палка плотоядно облизывалась и продолжала хищно лязгать зубами.

– Ничего себе, какая кусака! – со смесью восхищения и боли выдавил Валсидал. – И как только здесь люди живут? Теперь понятно, почему местные сначала лопатой бьют, а потом разбираются.

Ведьмино озеро покрывал толстый слой испарений. Плотный туман на его берегах мешал видеть что-либо на расстоянии вытянутой руки. Это обстоятельство было даже на руку вампиру. Чувства нежити острее, чем людские, и Валсидал имел все шансы исчезнуть раньше, чем его обнаружат охотники за беглым узником. С другой стороны, кто его будет искать так близко от покинутого места заключения? Неясно очерченной тенью он прокрался к самой водной глади. По пути, правда, несколько раз натыкался на местных обитателей, зело охочих до бледной плоти, пусть даже с большим количеством костей, но пара ударов кусачей палкой быстро заставили монстров трусливо ретироваться и поискать более сговорчивую добычу.

Из-за тумана пришлось наклониться к самой водной глади, рискуя быть схваченным за нос кем-нибудь особо предприимчивым, внезапно выпрыгнувшим из воды. Поэтому Валсидал держал ухо востро и, крепко сжимая древко импровизированного оружия, был готов применить его по назначению. Но кто бы ни проживал в толще озерной воды, он не спешил проявить свое присутствие, если наблюдал за гостем, делал это молча и пассивно. Постепенно вампир успокоился, но не забыл, что осторожность превыше всего. Сначала он помолился Темной Госпоже, чтобы даровала сил своему смиренному и недостойному последователю. Затем принялся вычерчивать рунические знаки вызова прямо палкой по воде, внося новое понятие «палкою по воде писаны». Делать это рукой он не решился, сунешь палец, а там за него кто-нибудь – цап. Перстов, конечно, у каждого много, но разбрасываться ими все же не стоило.

В результате своих усилий Валсидал получил ту же гладкую водную поверхность, что и до своего появления на берегу. Оставалось надеяться, что вызов демона удастся. Тут еще надо было не ошибиться в формуле. Вампир закатил глаза, глубоко вздохнул и начал замысловатый речитатив.

Сначала ничего не происходило. Туман все так же плотным покрывалом стелился по воде. Иногда из-под воды высовывалась чья-нибудь клыкастая морда и с любопытством вперивала взгляд выпученных глаз в мерно раскачивающуюся в такт своим словам фигуру. Вампир невольно вздрагивал от неприятного ощущения пристального взгляда, явно мысленно прикидывающего, каков вампир на вкус. Скорее всего, он приходил к выводу, что наличие большого количества костей в мясе не так уж и плохо. Затем поверхность воды очистилась, туман расступился, образуя четкий овальный контур, наподобие рамы большого зеркала, и в воде отразилась следующая картина.

Посередине темной, мрачной комнаты со стенами, с которых клочьями свисали какие-то тряпки (судя по остаткам рисунка, ранее они гордо именовались гобеленами), были установлены два шеста. В резных деревянных палках из дорогого дерева, заботливо покрытого лаком, Валсидал с удивлением узнал часть основания собственной кровати. Просто раньше в конструкции столбов было больше, и с верхних перекладин вниз спускался дорогой бархат, служивший балдахином. Вампир с ностальгией вспомнил, как когда-то няня, перед тем как задернуть на день тяжелую темно-зеленую материю, рассказывала страшную сказку, и маленькому вампирчику казалось, что за балдахином притаились чудовища с осиновыми кольями. Теперь же столь дорогие столбы служили опорой для гамака, сооруженного из ткани и шнуров балдахина. На заднем плане располагался камин, сложенный из камня и облицованный белым мрамором с зелеными прожилками. Мастерство неизвестного каменщика было настолько высоко, что прошедшие со дня постройки века ничуть не повлияли ни на облицовку, ни на состояние камина, в котором весело потрескивали дрова. Неверный свет от огня выхватывал из темноты фигуру, беззастенчиво дрыхнущую в гамаке.